Христос воскресе!
Для начала придется сказать об известном почти всем опытном обстоятельстве, по которому память о расслабленном становится в эти дни, дни после Пасхи, наиболее уместной. К сожалению, почти все православные знают об особом состоянии после Пасхи, которое иначе как расслаблением не назовешь. Это обычная закономерность послепасхального расслабления. Закономерность закономерностью, но все же, когда она известна уже какое-то количество лет, пожалуй, пора становиться уже настолько опытными, чтобы предусмотреть ее и, значит, осуществлять что-то во избежание этого послепасхального расслабления. Дело в том, что этот душевный фон расслабления создает прекрасную почву для самых разнообразных грехов, которым во время поста заткнули глотку, но которые теперь высовывают свои наглые физиономии и начинают вновь действовать.
Есть совершенно неправильный принцип, распространенный среди современных христиан, состоящий в том, что их духовная и нравственная работа строится не по образу аскетического опыта Церкви, а по опыту, принятому в так называемом цивилизованном обществе. Потому что христианская аскетика призывает к тому, чтобы грех был вырван, чтобы греховная склонность, содержание греховного бытия было вырвано. Опыт же цивилизации говорит прямо о другом - о том, чтобы грех был задавлен, чтобы его не было видно, чтобы другие его не замечали, да и самому чтобы не было особенно противно. Это значит: придави себя. Разумеется, расслабленность от этого не проходит, а только прячется на некоторое время, а потом свое берет.
Событию, связанному с евангельским расслабленным, посвящен главный престол одного из московских храмов, храме на Маросейке посвящен не Косьме и Дамиану, а именно исцелению расслабленного. Это напоминает нам об особой символичности данного исцеления. Символичность расслабленного дает нам возможность видеть в нем не только предполагаемые греховные качества, послужившие основанием к его как физической, так и душевной немощи, но и такие обстоятельства, зная о которых, нам и преклониться перед этим расслабленным было бы самым уместным делом. Не очень-то много находится теперь среди нас терпеливых людей. Ушло это поколение, всего-то каких-нибудь лет двадцать, как в России ушли эти терпеливые люди. Это было последнее поколение людей, умерших в 70-80-е годы, которые умели и даже отчасти, я бы сказал, любили терпеть. Всё - теперь одни только отдельные особи остались, которым терпение и дорого, и знакомо, у которых оно воплощается на практике.
Нам, нынешним, оставшимся, следует преклоняться перед этим великим терпением, многолетним, тридцативосьмилетним терпением евангельского расслабленного. У нас если боль какая на полтора дня, уже такие начинаются оханья и такая проявляется неспособность вынести страдание! Так что преклонимся, братия, перед этим великим опытом терпения. Но ведь и не просто терпения, а терпения, которое хотя и связано было с желанием личного блага, но имело и очевидно религиозный характер. Не к целителям тогдашним прибегал расслабленный, а ждал религиозного разрешения желанного для него хода дел. И когда уже, кажется, невозможно было ждать, он все ждал. Ангел бо Господень на (всяко) лето схождаше в купель и возмущаше воду (Ин. 5, 4). И по этой причине можно смотреть на расслабленного не с позиций современного цивилизованного "свысока", но, напротив, с сердечным умилением и глубоким сознанием значимости этого, скажу прямо, подвига.
Скажу и о том, что должно занимать нас в течение всей жизни, а уж в продолжающиеся дни Святой Пасхи особенно. Пасха продолжается, и потому есть большое желание рассматривать все евангельские события в контексте именно Воскресения Христова и обнаруживать эту связь событий ненадуманно и непредвзято. Это и образ расслабленного как обычный образ человеческой жизни, образ исторического бытия человечества, которое в лучших своих проявлениях "мятется" вокруг Вифезды, "мятется" вокруг источника исцеления, сознательно ища целости, цельного и целостного бытия, которого в себе мы не обнаруживаем. Обнаруживаем же раздробленное и разрушаемое - и физиологически, и душевно, и духовно. Восстановление целости и цельности личного бытия возможно силою только Христа Воскресшего, и потому человечество, как бы в предвосхищение благодарности Христу и в надежде о Христе, обращается к этой купели исцеления, чтобы совершилось не просто исцеление, но возрождение. Апостол об этом говорит, что Воскресением своим Он нас родил (см.: Иак. 1, 18). Воскресением осуществляется, начинается и продолжается цельное и целостное бытие у тех, кто этого целостного бытия ищет. Ведь противно быть в таком раздробленном состоянии, противно разрушаться. Душевно же и духовно разрушаться тем, кто понимает, что с ними это происходит, куда противнее, чем разрушаться физиологически. Физиологически, может быть, очевидно больнее, особенно если это разрушение связано с переживаниями острой телесной немощи. Но душевное разрушение, то есть склонность пребывать в греховных состояниях, куда противнее, куда отвратительнее.
Сравнительно небольшой плотный круг собрался около Вифезды, круг жаждущих и сознательно ищущих чуда милости Божией. А далее расширяющимися концентрическими кругами располагается и все человечество, расслабленное тем более, чем менее оно знает об этом источнике исцеления. Тем менее оно имеет и возможность получить это чудесное исцеление, и они только бессильно стонут, не зная, чего ожидать, а иной раз вообще ничего не ожидая и забываясь в разного рода наркотических придурковатых состояниях. "Я б хотел, - говорят они, - забыться и заснуть".
Воскресение Христово есть тот всемирно созидающий и восстанавливающий факт, который не только вводит верующих в пакибытие, в окончательную область целостного бытия, но и здесь, на земле, совершает свои чудеса, насколько человек способен воспринять их. И главное из чудес - это чудо веры. И как бы вы справедливо ни относились с известным покаянным и уничижительным чувством к самим себе (и это воистину достойно - так к себе относиться), но правда и то, что чудом Воскресения и чудом веры мы рождены уже здесь, на земле, для иного бытия.
Ну и, наконец, что касается самого евангельского события, в нем уже действует предварение Воскресения Христова. И это исцеление стоит в ряду тех событий, в которых предварительно осуществляется исцеленное и воскресшее новое бытие. Искал и ждал расслабленный для себя важного и не знал, что дождется существенно большего. Ждал сравнительно малое, а получил великое. Ждал, хотя и с терпением, и с религиозным чувством физического исцеления, а получил встречу с Богом. Ждал почти эгоистически облегчения страданий, получил как результат этой встречи переживание высочайшего блага, которое называют блаженством. И хотя Евангелие, целомудренное и сдержанное, мало говорит о человеческих переживаниях, можно совершенно не сомневаться, что если сумел сохранить в себе этот бывший расслабленный то новое бытие, которое явилось результатом встречи с Богом, то оно и определило навсегда - и на эту временную жизнь, ее остаток, и на вечность - духовное восстановление и воскресение его.
Так что иногда, как это ни парадоксально звучит, полезно быть и расслабленным - во всяком случае, когда в расслаблении своем искренне и серьезно ждешь встречи с Богом. Дай Бог нам, нынешним, неизбежно расслабленным людям, переменить сам тип своего расслабления, перевести его от бессмысленно-тупого и бессодержательного в расслабление терпящее, ожидающее и надеющееся. И тогда, как и все в жизни, что имеет подлинные мотивы религиозного сознания, оно раскроется как дело самого высокого на земле человеческого воплощения. Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский
НЕДЕЛЯ О РАССЛАБЛЕННОМ.
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.Мы снова слышим так нам хорошо известное Евангелие об исцелении расслабленного; и хочется снова и снова обратить и свое, и ваше внимание на вопрос, поставленный Христом: хочешь ли ты быть здрав?.. Казалось бы, нет другого ответа, кроме того, который был дан расслабленным: конечно, Господи, хочу!
Но так ли это? Не так давно пришел ко мне больной человек, который плакался над своей болезнью, над тяжестью жизни, плакался над ответственностью, которую жизнь накладывает на каждого своими требованиями. И в течение этого разговора я этого человека спросил: «А хотели бы вы избыть нашу болезнь, так, чтобы но осталось никакой телесной немощи, и у вас была бы возможность изо всех сил, со всей ответственностью войти, вступить в жизнь?» И этот человек не только не задумался, но как бы даже криком мне ответил: НЕТ! - и потом сам удивился: как мог вырваться такой нелепый, безумный ответ прямо из души? И когда я поставил этот вопрос, и мы над ним задумались, ответ был таков: болезнь, немощь, бессилие, которые так явны всем, являются для меня единственным спасением от ответственности, от необходимости жить твердо, смело, действенно.
Поэтому вопрос Христов, обращенный к расслабленному, не так просто и не так легко каждому из нас решить; в каждом из нас есть некоторая доля слепоты, расслабленности, мы хромаем, как говорит Исаия пророк, на оба колена - сколько у нас есть такого, что подходит под общее заглавие "немощи", что значит: не могу, бессилия, что значит: нет у меня сил на это, и что нас спасает от жизни ответственной, жизни творческой. Каждый из нас пусть задумается над этим вопросом.
Расслабленный долго лежал в этих притворах, все надеялся, что с ним совершится какое-то чудо извне. Мы тоже на это надеемся так часто; но чуда мы ожидаем всегда двоякого: не только чтобы нам дано было исцеление, но чтобы вместе с исцелением ушли из нашей жизни все трудности, все страхи, все задачи, чтобы жизнь стала легкой и чтобы по этой легкой жизни мы могли ступать без страха, без забот. Нам кажется порой, что человек мог бы нас от всего освободить, все нам дать - и этого не бывает. И остается нам только обратиться ко Христу, к Нему лично, ни к кому другому, - и сказать: Господи! я хочу взять жизнь на плечи, как берут крест, как берут трудную и ответственную задачу; я готов жизнью поплатиться за то, чтобы жить от всего сердца, от всего ума, всей крепостью и всей немощью своей... И тогда Христос на нас возложит, как дар, эту тяжесть жизни и нам даст силу этой жизнью жить.
Поэтому каждый из нас да задумается: не прячусь ли я, лично, за немощью, за бессилием, за тем, что "не могу" и "невозможно", и "нет сил", тогда как нет мужества, нет вдохновения, нет веры в жизнь? И обратимся мы тогда не за чудом, чтобы все стало хорошо, а за тем, чтобы крепость влилась в наши члены, в нашу душу, в наш ум, в нашу волю, во все наше естество, и чтобы мы могли вместе со Христом поднять тяжесть земной жизни и пронести ее, т.е. все, что составляет нашу жизнь, каждого человека, каждое событие, до Царства Божия. Аминь.
Архимандрит Тихон (Шевкунов)
ПРОПОВЕДЬ В НЕДЕЛЮ О РАССЛАБЛЕННОМ
Сегодня праздник всех нас - расслабленных. Сегодня, братья и сестры, мы в какой-то степени отмечаем день своего Ангела, свой праздник. Кто из нас может похвастаться, что он силен, мужественен, переносит все напасти века сего, исполняет все заповеди Христовы? Избави Господи, если такой стоит посреди нас - хуже не придумаешь праведника или сильного человека! Апостол Павел говорил: "Я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен". И лишь одного апостол не лишал себя - твердой веры и несомненного упования на Спасителя. "Сила Божия совершается в немощи!"Как понять это неверующему в Бога миру, который проповедует иллюзорное всемогущество человека?
Расслабленные братья и сестры! Порадуемся тому, что мы хотя бы сознаем себя таковыми! Господь пришел в мир спасти расслабленных грешников, а мы - среди них. Сильные распяли Иисуса Христа, и Господь попустил им эту страшную, безумную силу - распять Бога. Когда мы с вами становимся гордыми, самоуверенными, то повторяем это страшное преступление богоборцев - распятие Спасителя.
Признаем же себя тем, что мы есть на самом деле. Апостол Иаков пишет: "Что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий". Как бы гордыня наша ни восставала против этого, взглянем беспристрастно на мироздание: на мириады планет, на тысячи поколений, бесконечно сменяющих друг друга, на миллиарды людей, стирающихся из памяти потомков и ближних своих.
Вот у меня был друг, которому я обязан очень многим, и верой своей в первую очередь. Он умер 12 лет назад, и я думал, никогда не забуду его, буду всегда поминать его, уж на литургии-то обязательно. И вдруг с ужасом осознаю, что одна литургия прошла, другая, а я его, одного из самых дорогих для меня людей, и не помянул. И мне страшно стало за свою духовную расслабленность, за неблагодарность человеку, который столько сделал для меня. А каждый ли день мы поминаем с должной ревностью родителей наших - живых и усопших? А каждый ли день мы вспоминаем о своем спасении - о главном, ради чего мы живем?
Но все же внутри нас что-то безошибочно подсказывает нам, что человек - это нечто большее, чем пар… Жизнь наша - да, скоротечна и иссыхает, как трава под жарким южным солнцем. Помните в Псалтири: дни человеческие, "яко цвет сельный, тако отцветет". Но вот душа - неповторимая личность человеческая, которую создал Бог, - ее история во времени и в вечности совсем другая. Если душа соединяется со своим Творцом и Богом, то она становится самым прекрасным, самым драгоценным из всего, что есть на земле. В памяти Божией, у Бога такая душа получает не просто жизнь, а жизнь "с избытком", как пишет апостол Павел. Он не может человеческими словами по-другому выразить раскрывшуюся ему тайну будущего века. И тот же апостол Павел говорит: "На сердце человеку не приходило и ухо человеческое не слышало, что уготовал Бог любящим Его".
В жизни каждого из нас еще не раз будут минуты немощей и падений, и того, что мы называем расслаблением. Они могут тянуться многие годы, как у того расслабленного у Овчей купели, о котором повествует Евангелие. Этот расслабленный много лет пролежал, ожидая исцеления. Но он веровал, что придет посланник Божий и исцелит его.
Только бы нам никогда не признать себя самих сильными, потому что сила наша - это только Христос. Только бы нам никогда не признать себя несокрушимыми и не подверженными греху, потому что мы - всего лишь падшие люди. И только бы нам никогда не потерять веру во Христа, потому что Господь Иисус Христос бесконечно могуществен и имеет власть не только от временных страстей и бед спасти нас. Господь, "смертью смерть поправ", может даровать вечную жизнь и нам, которые когда-то окажутся во гробе, извести нас из этого вечного и последнего расслабления.
Не будем высоко мудрствовать о себе, не будем удивляться нашим немощам, не будем впадать от них в отчаяние и уныние. Будем искренне, изо всех наших сил, стремиться к исправлению, подвизаясь против зла и греха, живущих в нас. Будем твердо верить, что в этом поможет нам Господь наш Иисус Христос. Он любит нас, потому что мы - Его дети. Нас, признающих себя расслабленными и просящих помощи у Отца нашего Небесного, Господь не оставляет, но вселяет в нас Свою несокрушимую силу. Только этим мы сильны - так же, как только этим были сильны все апостолы, исповедники, преподобные и мученики.
2001 год
